Вятский музей родного края в «золотое десятилетие» краеведения: концептуальные подходы к организации работы

Д. А. Садаков,
научный сотрудник
научно-исследовательского сектора
Кировского областного краеведческого музея

Организация деятельности музея, как учреждения, призванного решать целый комплекс просветительских, научных, культурных и других общественно значимых задач, так или иначе должна строиться на основе концепции, оговаривающей цели работы музея, принципы их достижения, основные направления работы. Однако при отсутствии централизованной государственной политики в области провинциального музейного строительства, как это было в дореволюционный период, подходы к работе музея зачастую определялась на инициативной основе – огромную роль играло наличие или отсутствие в губернских городах заинтересованных в развитии музейного дела людей, готовых внести свой вклад в просвещение народа. В подобных условиях музейное строительство могло происходить по инициативе местных органов самоуправления, общественности или даже отдельных краеведов. Финансирование подобных проектов, как правило, было достаточно скудным, земства не всегда имели возможности выделить большие средства на их развитие, а пожертвования неравнодушных граждан не могли послужить стабильной финансовой основой для деятельности. Данные обстоятельства приводили к неравномерности процесса развития музеев – периоды активного развития и подъема нередко могли сменяться временами медленного распада и упадка.

Не был исключением здесь и Вятский публичный музей. Системно к его организации подходил только его основатель, П. В. Алабин, вскоре после создания музея переехавший в Самару. В 1873 г. Алабинский музей был куплен у городской библиотеки и перенесен в здание Александровского реального училища. В стенах учебного заведения музей в первую очередь играл роль коллекции наглядных пособий и лишь затем публичного просветительского учреждения. Проблемность положения музея осознавалась и его современниками. «Музей наш производит неприятное впечатление своей неряшливостью и беспорядком, царящим в различных его отделах. Начиная с самого здания, мрачного и совершенно не соответствующего своему назначению, и кончая редкостями – все отбрасывает от себя какую-то тень и оставляет в душе зрителя какой-то темный и неприятный осадок неудовлетворенности» [1] – такая характеристика была дана в 1905 г. в местной прессе учреждению, по самой своей идее призванному служить проводником культуры и просвещения в народ. В 1915 г. помещения училища и вовсе были заняты войсками, а деятельность музея была свернута.

Незадолго до революции предлагались различные пути выхода из сложившейся ситуации. К примеру, попечительство над музеем рекомендовалось взять на себя Вятскому кружку любителей естествознания – автор идеи видел главную причину бедственного положения музея именно в отсутствии неравнодушных людей, готовых заняться музейной работой [2]. Более конкретным был проект, предложенный в марте 1916 г. в газете «Вятская речь» человеком под псевдонимом «Шантеклер». Автор обращал внимание на фактическое бездействие организованного в доме Т. Ф. Булычёва Дома инвалидов и рекомендовал преобразовать его в «Дом инвалидов, науки, искусства, спорта и благотворительности», где, в том числе, разместились бы историко-археологический, естественноисторический и прикладной музеи [3].

Эта идея была поддержана вятским просветителем и краеведом А. С. Лебедевым, который стал первым со времен Алабина автором комплексной концепции организации Вятского музея родного края. В видении Лебедева «Дом науки, искусства и общественности» должен был выполнить целый ряд важных функций: стать местом сохранения имевшихся в Вятке предметов музейного и научного значения, дать приют всему местному научному сообществу, что должно было придать последнему новый импульс для налаживания широкой и плодотворной работы по изучению малой Родины, а также выступить в качестве общегубернской школы, где вятчане ознакомились бы с природой, историей и современной жизнью своей земли. «Дом науки» идеально подходил для проведения краеведческих собраний, ведения лабораторной работы. Важное место в планах Лебедева занимала как организация взаимодействия с иными российскими краеведческими центрами, так и налаживание краеведческой работы в уездах Вятской губернии [4].

В своей статье в газете «Вятская речь» Александр Сергеевич давал и примерную структуру будущей экспозиции Дома, которая состояла бы из трех основных отделов: «В память Великой войны», художественной галереи и музея местного края. Исторический раздел последнего должен был включить в себя материалы по археологии, истории г. Вятки и Вятского земства, галерею местных деятелей и известных вятчан, а также предметы этнографического характера. Естественноисторическая часть экспозиции должна была содержать предметы, относившиеся к геологии, палеонтологии, ботаники, зоологии и антропологии Вятки. Наконец, важное место в музее должен был занять «Отдел народного труда», раскрывающий тему местных ремесел, сельскохозяйственного и промышленного производства [5]. Таким образом, предложенный Лебедевым проект предусматривал создание полноценного краеведческого музея с развитым научным потенциалом. Однако столь масштабные планы не могли быть реализованы без поддержки со стороны государственной власти и привлечения значительных финансовых ресурсов. Не менее важным было привлечение специалистов, способных эффективно работать над реализацией данного проекта.

С последним дела обстояли особенно непросто. Два действовавших в Вятке в то время научных общества – Вятская ученая архивная комиссия и Кружок любителей естествознания – не могли полностью покрыть потребности будущего учреждения в специалистах. Означенный кружок к тому времени практически полностью свернул свою деятельность по изучению местного края, а область интересов ВУАК была ограничена историей Вятской земли, и она не могла заняться организацией, к примеру, этнографических и археологических экспедиций. Выход из сложившегося положения Лебедев видел лишь в создании новых обществ, способных заняться всесторонним изучением Вятки [6].

Усилия Лебедева по продвижению своей идеи завершились успехом – 13 августа 1917 г. губернское земское собрание приняло решение об использовании «Дома инвалидов» в просветительских целях [7]. В ноябре дом Булычёва был принят земством от бывшего распорядителя, к следующему собранию земство просило губоно подготовить материалы по подготовке здания под музейные задачи. Произошедший в Петрограде большевистский переворот не повлиял на ход работ – губисполком подтвердил передачу дома Булычёва, а Второй губернский съезд Советов одобрил проект создания музея и внес в смету на устройство «Дома науки, искусства и общественности памяти Великой русской революции» 70000 руб. [8].

Процесс создания нового музея был сосредоточен вокруг четырех основных направлений: получение здания, подходившего под музейные цели; обработка и пополнение музейных коллекций; организация научной работы и формирование кадровой базы учреждения. Кроме того, требовалось возможно скорее открыть для посетителей хотя бы небольшую экспозицию. Однако на пути большой работы по созданию объединенного музея с самого начала стали возникать подчас непреодолимые препятствия.

Сразу появились проблемы с получением музейного здания – надежду на выполнение решения о переезде в дом Булычёва скоро пришлось оставить как безнадежную – в городе не удалось найти какое-либо альтернативное здание, отвечавшее всем требованиям чекистов. Действительно подходившее для музейной работы здание музей получит только в 1924 г., когда А. С. Лебедев в учреждении уже не работал.

Успешнее продвигалось дело с работой по обработке и пополнению музейных коллекций. Последнему, в частности, способствовали реквизиции ценностей у населения и церкви, осуществляемые советской властью, а также запланированные по всей губернии экскурсии и экспедиции [9].

Научная составляющая музейной деятельности обеспечивалась, в первую очередь, работой естественнонаучной лаборатории музея. Она была организована в 1918 г. и надолго стала ключевым структурным подразделением музея, наилучшим возможным образом обеспеченным кадрами. С момента основания лаборатория стала вести активную исследовательскую деятельность, ее сотрудники достигли заметных успехов в изучении и описании флоры и фауны Вятского края. Лаборатория стала и хорошей школой для молодых исследователей; именно в ней начинали приобщаться к науке крупные советские ученые – альголог Э. А. Штина и миколог М. К. Хохряков [10].

Для насыщения планировавшегося музея квалифицированными кадрами А. С. Лебедев организовал первые в стране курсы подготовки музейных работников [11]. Курсы не стали регулярными – они прошли только один раз, в 1920 г. Приглашенные из Москвы преподаватели читали курсантам лекции, была организована практика на базе естественнонаучной лаборатории и показательные археологические раскопки [12].

Таким образом, предложенная А. С. Лебедевым концепция предусматривала создание в г. Вятке научно-просветительского центра, способного взять на себя работу по комплексному и систематическому изучению родного региона. Александр Сергеевич понимал всю сложность этой задачи и пытался комплексно решать задачу по созданию «Дома науки, искусства и общественности». Однако в условиях крайнего дефицита местных ресурсов, характерного для послереволюционной Вятки, идеализм Лебедева сослужил дурную службу и ему, и музею. Сначала жертвой обстоятельств пала сама концепция объединенного музея – в конце 1918 г. «Дом науки, искусства и общественности» был переименован в Губернский музей местного края [13]. Однако даже уменьшение масштабов работ, а также объективные обстоятельства – отсутствие достойного здания – не могли освободить Лебедева от главной задачи, которую перед ним ставили местные власти – создание имевшимися средствами постоянной экспозиции, открытой для посещения населением. Вместо этого Александр Сергеевич сосредоточился на подготовительных работах, а также на безуспешных поисках нового помещения. При этом сама концепция учреждения претерпевала лишь косметические изменения. Эти обстоятельства, вкупе с развивавшимся глубоким конфликтом Лебедева с местными властями [14], предопределило снятие в 1922 г. Александра Сергеевича с должности заведующего музеем. На смену ему пришел А. И. Троицкий, который в короткие сроки развернул Алабинский музей в двух комнатах, освобожденных от хранившихся там экспонатов [15].

2 апреля 1922 г. новая концепция музея была представлена возглавлявшим кабинет революции музея В. В. Лебедевым на заседании коллектива сотрудников музея. Всеволод Владимирович выделял следующие составляющие музейной деятельности: научная; экспозиционно-выставочная; лекционная; издательская; экскурсионная и методическая. Соответственно необходимо было организовать работу учреждения так, чтобы все составляющие музейной деятельности были в равной степени представлены и органично дополняли друг друга.

Признавая важность научной работы и необходимость научного сопровождения просветительской деятельности, Всеволод Владимирович настаивал на ведении научной работы в расчете на использование ее результатов для задач местного просвещения, в то время как ранее она приняла, с его точки зрения, гипертрофированный характер [16]. В условиях дефицита необходимых для нормального функционирования ресурсов научную работу предлагалось организовать вокруг уже существовавших кабинетов, в первую очередь ботанического, как лучше всего укомплектованного сотрудниками. Деятельность его персонала должна была сосредоточиться вокруг систематизации уже собранного материала по ботанике и подготовки его к экспонированию – требовалось подготовить коллекции по морфологии и физиологии растений, показательные гербарии и выставки по флоре края, и, заодно, «спуститься на землю», отказавшись от идеи издания многотомных трудов по ботанике [17].

С другими кабинетами Лебедев обошелся гораздо строже, по возможности предлагая держать при отделах Алабинского музея одного специалиста по геологии и одного по зоологии. Силы кабинета истории, при отсутствии необходимых сотрудников, планировалось направить на разборку алабинских коллекций и приобретение новых, в первую очередь связанных с национальными меньшинствами, а также на сбор фольклорных материалов [18].

Задачи экспозиционной деятельности Лебедев видел в знакомстве посетителей музея с мировой наукой через анализ окружающей его обыденности. Таким образом, в экспозиции местный зоологический материал должен был соседствовать с общими экспонатами, к примеру, объяснявшими строение клетки и развитие лягушки, а местные археологические находки – с предметами, иллюстрировавшими развитие примитивных культур по всему миру. Отдельное место выделялось различным наглядным пособиям – картам, таблицами, диаграммам, которые смогли бы проиллюстрировать подаваемый в выставке материал [19].

Сама экспозиция должна была делиться на отделы, охватывавшие практически всю окружавшую посетителей действительность. По факту, структура, предложенная Лебедевым, представляла из себя объемные иллюстрации к школьным учебникам по биологии и географии – посетители должны были узнать о горных породах, типах рельефа и почв, об анатомии и физиологии растений, животных и человека, и др. Соседствовать с указанными материалами должны были экспонаты по археологии и этнографии Вятского края. Кроме того, в музее должен был существовать отдел, посвященный современной хозяйственной деятельности человека. Он призван был иметь пропагандистский характер и зримо демонстрировать прогресс советской экономики после победы революции [20].

В условиях нехватки экспозиционных площадей Лебедев призывал организовать для населения общедоступные популярные лекции и наладить подготовку популярных очерков о природе и жизни края, а также провести цикл образовательных экскурсий. Последние должны были проводиться как по городу, так и предусматривать выход на природу. Цель экскурсий – познакомить вятчан с памятниками истории и культуры города, а также с живой и неживой природой края [21].

Наконец, В. В. Лебедев видел областной музей в качестве центра, способного оказать методическую помощь в деле преподавания основ краеведения в школах, а также организации любительской краеведческой работы.

В целом концепция В. В. Лебедева предусматривала отход от идеализма А. С. Лебедева. На смену музею, в котором на должном уровне были бы представлены все основные науки, имевшие отношение к местному краю, приходил просветительский центр, который позволил бы восполнить вызванные отсутствием образования пробелы в знаниях местного населения, жертвуя, однако, научными и досуговыми функциями учреждения. Интересно, что предложенная В. В. Лебедевым концепция экспозиции во многом была близка к структуре, которая, в свое время, была задана основателем музея П. В. Алабиным. Данный подход позволял хорошо проиллюстрировать природные условия региона и познакомить посетителей с передовыми методами хозяйствования, однако оставлял за рамками экспозиции вопросы истории региона, что, учитывая отношение к исторической науке в первые годы советской власти, преимущественно отвечало задачам государственной музейной политики.

А. И. Троицкий одобрил доклад В. В. Лебедева и предложил конкретизировать положения выступления, исходя из имевшихся в распоряжении музея ресурсов [22]. 1 мая 1922 г. постоянная экспозиция музея, в основе своей повторявшая алабинскую, была открыта. Однако в полной мере приведенная концепция так и не была реализована. Виной тому был все тот же комплекс факторов – крайний дефицит имевшихся средств, повлекший за собой даже сокращение штатов, дезорганизованность административно-хозяйственного аппарата музея, а также отсутствие необходимых площадей.

В конце 1923 г. А. И. Троицкий уходит с поста директора музея, новым руководителем учреждения становится ихтиолог, профессор Б. С. Лукаш. Его хлопотами в конце 1924 г. музей наконец получает новое здание (ул. Карла Маркса, д. 65). Кроме экспозиционных залов в новом доме имелось помещение под фондохранилище, которое обеспечивало проведение научной обработки материала, правильное его хранение и возможность научным сотрудникам работать с ним, а также комнаты для препараторской, художественной и монтажной мастерских [23]. С учетом новых возможностей музея, в январе 1924 г. заведующий ботаническим кабинетом музея А. Д. Фокин подготовил документ, который по факту стал концептуальной основой для организации работы музея на ближайшие годы.

А. Д. Фокин пришел на работу в Вятский музей веной 1919 г. на должность младшего лаборанта, и уже через несколько месяцев был избран на должность завкабинетом. Как отмечал В. Д. Сергеев, «феномен Фокина – феномен интеллигенции, оказавшейся на трагическом разломе эпох, разделившем дореволюционную и советскую Россию» [24]. Свою научную деятельность он начал еще до революции, во время учебы в Московском университете, работая в лаборатории известного русского ботаника А. П. Артари. После ухода из университета и возвращения в Вятку, Александр Дмитриевич развил активную работу по изучению вятской флоры [25].

Основной задачей Вятского областного музея А. Д. Фокин провозглашал «всестороннее изучение Вятского края на основе фактического материала» [26]. Причем выполнять эту работу должны были не только и не столько штатные сотрудники музея, сколько привлеченные им профильные специалисты и любители-краеведы.

Деятельность музейных работников Фокин предлагал организовать вокруг накопления соответствующего коллекционного материала, организации доступа к нему с научными целями, а также на публикации работ, подготовленных на его основе. В этом случае издательская деятельность должна была фиксировать достижения музея в этом деле, чему способствовал бы выпуск трудов сотрудников и краеведов в рамках серии под рабочим названием «Труды по изучению Вятского края» [27], а также разнообразных каталогов коллекций, библиографических трудов, работ по истории исследований вятского региона [28].

Относительно выставочной части Фокин указывал на необходимость развертывания ограниченной по размеру экспозиции, способной дать четкое и научно-обусловленное представление о природных условиях и населении региона. Фокин писал: «Здесь допустима только одна агитация: рациональное, экономически-целесообразное использование всех возможностей, даваемых краем в разнообразных областях» [29]. Параллельно музей был обязан стремиться привлечь посетителя к непосредственной работе с коллекциями, открыть для гостя свои кабинеты и лаборатории [30]. Это позволило бы сформировать вокруг учреждения постоянную аудиторию, способную не только двигать краеведение региона вперед, но и применять его достижения на практике.

Таким образом, в видении Александра Дмитриевича музей должен был стать в первую очередь краеведческим центром, совмещавшим функции «хранилища вещественных научных документов» [31] с работой в качестве центра местной краеведческой деятельности. Зону интересов музея Фокин географически ограничивал бассейном реки Вятка – в этом случае уездные музеи становились базами областного музея на местах, которым бы он оказывал методическую помощь [32]. По причине строгой привязки музея к вятскому региону в экспозиции и научно-исследовательской работе учреждения непосредственно должны были представляться только те дисциплины, что непосредственно связаны с указанной областью – в музее Фокина не было места для математики, физики, астрономии, и т. д. [33]. В «золотое десятилетие» русского краеведения этот план вполне имел право на существование, однако такие устремления было необходимо подкреплять вложением необходимых ресурсов. Кроме того, делая акцент на научной деятельности, Фокин уходил на территорию открытого в г. Вятке в 1922 г. НИИ краеведения, параллельно принижая просветительскую, пропагандистскую и досуговую функции музея. Этому способствовал и ярко выраженный акцент на естественноисторической и этнографической составляющей экспозиции музея.

Как и надеялся Фокин, вторая половина 1920-х гг. стала для музея временем активной научной работы – по губернии организовывались многочисленные экспедиции (этнографические, биологические, почвенные и др.; издавались многочисленные печатные работы, в первую очередь по естествознанию). Совмещая пост заведующего музеем с постом директора Вятского НИИ краеведения, Б. С. Лукаш лично участвовал в научной работе – ездил в экспедиции, активно писал и печатался. В 1927 г. на краевой конференции по изучению производительных сил Вятско-Ветлужского края он выступил с обзором о состоянии и перспективах краеведческой работы в регионе [34]. В те же годы выходит первый том «Трудов Вятского государственного музея», в котором были опубликованы статьи по лихенологии, орнитологии и этнографии Вятского края [35]. При кабинетах музея действовали кружки, организовывавшие заинтересованную молодежь на дело познания региона. Вместе с тем большие площади нового здания позволяли не ограничиваться фокинскими аскетическими идеалами в области экспозиции, а проводить достаточно крупные выставки (в том числе и агитационного характера), отчего посещаемость музея постоянно росла – в 1927 г. она достигла 70000 человек [36], основными посетителями были дети [37].

Период благоденствия продолжался до начала 1930-х гг., когда советское государство начало системную работу по преобразованию музеев в культурно-просветительские учреждения на основе марксистско-ленинских принципов, как то декларировал 1-й Всероссийский музейный съезд, состоявшийся в декабре 1930 г. [38]. Начинался принципиально новый этап развития вятского музея. Эволюционировав с 1866 г. из чисто просветительского учреждения в научно-просветительское, к началу 1930-х гг. музей уже не до конца удовлетворял требованиям советской власти, которой нужен был не научный музей, но культурный комбинат, способный пропагандировать достижения революции в массы.

«Золотое десятилетие» краеведения подходило к концу. Конечно, новые веяния не означали прекращения научной работы музея, но вели к существенной смене его облика, который отныне гораздо более заметно регламентировался государственной политикой в области культурного строительства. Начинал формироваться тот тип краеведческого музея, который впоследствии стал привычным для нашей страны.

Примечания

1. Вятский музей при реальном училище // Вятский вестник. 1905. 9 нояб. (№ 238). C. 3.
2. Естественноисторический музей в Вятке // Вятская речь. 1912. 19 мая (№ 109). C. 2.
3. Дом инвалидов // Вятская речь. 1916. 6 марта (№ 50). C. 3.
4. Лебедев А. С. Дом инвалидов – Дом науки искусства и общественности // Вятская речь. 1916. 3 апр. (№ 73). C. 3.
5. Там же.
6. Лебедев А. С. Организация общественных сил в деле познания Родины // Вятская речь. 1916. 21 мая (№ 104). C. 2.
7. Жаравин В. С. Александр Лебедев – просветитель и краевед. Киров, 2011. С. 54.
8. ГАКО. Ф. Р-2222. Оп. 1. Д. 12. Л. 2 об.
9. Там же. Л. 5 об–6.
10. Сергеев В. Д. Александр Дмитриевич Фокин (Феномен «Вятского Любищева») // Герценка: вятские записки. Вып. 5. Киров, 2003. С. 86.
11. Фонды КОКМ. КОМК № 32642. Л. 5.
12. Жаравин В. С. Указ. соч. С. 87–89.
13. ГАКО. Ф. Р-1137. Оп. 1. Д. 18. Л. 24.
14. Жаравин В. С. Указ. соч. С. 103.
15. Там же. С. 105.
16. ГАКО. Ф. Р-2222. Оп. 1. Д. 10. Л 7.
17. Там же.
18. Там же. Л. 7 об.
19. Там же. Л. 8.
20. Там же. Л. 8 об.
21. Там же.
22. Там же. Л. 6.
23. Фонды КОКМ. КОМК № 32643. Л. 2.
24. Сергеев В. Д. Указ. соч. С. 85.
25. ГАКО. Ф. Р-2222. Оп. 1. Д. 25. Л. 6; Личное дело А. Д. Фокина // Научный архив КОКМ. Д. 211. Л. 5.
26. Там же. Л. 9.
27. Там же. Л. 12.
28. Там же. Л. 9 об.
29. Там же. Л. 12.
30. Там же.
31. Там же. Л. 9об.
32. Там же. Л. 10.
33. Там же. Л. 9.
34. Чудова Г. Ф. Пути научного краеведения // Герценка: Вятские записки. Выпуск 1. Киров, 2000. С. 62.
35. Труды Вятского государственного музея. Т. 1. Вятка, 1927.
36. Фонды КОКМ. КОМК № 32643. Л. 3.
37. Дворецкая Т. А. По следам музея: очерки истории Кировского областного краеведческого музея. Киров, 2011. С. 53.
38. Первый музейный съезд: его решения и общая оценка // Музеи Москвы. [Электронный ресурс] URL: http://moscow-museums.ru/pervyiy-muzeynyiy-sezd-ego-resheniya-i-obshaya-ocenka/.

Опубл.: Краеведческий музей: история, коллекции, люди (к 150-летию Кировского областного краеведческого музея): сб. статей и материалов. Киров, 2016. С. 7-16.